 |
|
Но меня ждало разочарование. За железной сеткой забора сплошной стеной, закрывая всю видимость, разросся кустарник. Разглядеть что-либо было просто невозможно. Мне это напомнило сказку о спящей красавице. Только, если бы я попыталась, как тот принц, начать ломиться через забор и сквозь заросли, местная публика, подозреваю, меня бы не поняла. Как никак, главный вход находится на центральной улице. Объявление на запертой калитке гласит « На продажу. Тел: (030) 22 33 6800» и внизу указан адрес в интернете: www.liegenschaftsfonds.de. Первое впечатление было испорчено. А что, собственно, я хотела увидеть? Как из калитки выбегают ребятишки, звенит звонок, и вокруг раздаётся русская речь? Реальность в который раз щёлкнула меня по носу, напомнив о том, какой сейчас год и сколько мне лет. Задача усложнялась, нужно было обойти квартал, чтобы попасть с тыловой стороны в школу.
|
 |
|
Я повернулась к калитке спиной и представила, что выхожу после занятий на улицу, радуясь очередному завершённому учебному дню. Но как бы мне хотелось поменять это ненужное сейчас ощущение свободы на оковы школьных звонков. Напротив нашей калитки на противоположной стороне сквозь листву деревьев просматривался шпиль кирхи. Я отправилась дальше до следующей боковой улицы – Marksburg Strasse, с неё дальше поворот на первую улицу налево – на Gundelfinger Strasse. Именно на эту Gundelfinger и выходит тыловая сторона школы, именно здесь и находится церковь святой Марии.
|
 |
|
Солнце уже стояло не очень высоко, освещая два верхних этажа этого прекрасного и до боли родного здания. Первый этаж и подвал забиты фанерными щитами, наверху кое-где выбиты стёкла. Везде предупреждающие надписи – Betreten verboten – Вход запрещён. Да и без надписей не то что войти, пролезть практически невозможно. Вокруг решётка, везде замки. |
 |
|
Я прошла дальше. По соседству со школой стройка. На фотографии виден угол возводимого здания. В субботу никто не работал, вход и на стройку был тоже заперт. На улице не было ни души, но открытые окна домов по соседству выдавали присутствие за их стенами жизни, а это значит и возможных свидетелей. Только я пока ещё не могла решить, что же мне делать. Неужели же я так и не попаду к школе? Это же моя школа! Я ради неё прилетела из Бонна, я готовилась к этой встрече, ждала с нетерпением и замиранием сердца. Самое сложное – проникнуть на территорию мне необходимо было сразу, засветло, чтобы увидеть и заснять. В темноте пойти «на прорыв» было бы проще и с руки. Но в сумерках фотографии не сделать. И тут немецкое законопослушание и российская склонность к авантюризму начали трудный бой. Процесс был такой бурный, что до момента окончательного решения я забыла о фотоаппарате. По другую сторону от стройки стоит старый дом из прошлых времён. У дома есть маленький внутренний дворик с песочницей и лавочкой у забора-решётки. Вот она эта возможность – искушение встать грязными ногами на лавку и рискнуть перебраться через хлипкую сетку вначале на стройку. На снимке видно, что высота сетки довольно внушительная – где-то около 1,5 метров. Я поняла, что это единственная возможность, другой не будет. Если бы кто-нибудь видел (а, может, и видел?) прилично одетую женщину в модельных туфельках, карабкающуюся, словно белка, через забор. Перекладины скамейки даже от моего веса предательски прогнулись – не хватало ещё повредить чью-то собственность – тогда точно беды не оберёшься. Такое немцы не любят и просто так не прощают.
|
 |
|
Но я перелезла, ничего не сломав, не порвав и не потеряв. Думаю, что никто из нас в бытность школьной жизни так, как я в тот октябрьский субботний день, не стремился в школу, ни разу не штурмовал обитель знаний в неположенное время, рискуя при этом и нарушая закон. Вот она школа, уже ближе, с боковой стороны - совсем рядом. Оказавшись на территории стройки, мне стало спокойнее. Не думаю, что я похожа была в тот момент на строителя, но ограда давала чувство защищённости. Даже, если бы меня там и застукали, ну что бы мне можно было предъявить? Не плиты же и кирпичи я собиралась натолкать в свою дамскую сумочку! Перемазав туфли грязью и цементом, я добралась до последней препоны – до решётки, отъединяющей территорию стройки от школьной.
|
 |
|
Теперь задача оказалась проще – решётка во многих местах была сломана. Главное – не зацепиться и не изорвать одежду в клочья. Установив фотоаппарат, я сделала «исторический» снимок для собственного (а не берлинской полиции) архива. Помните, на территории школы по левую сторону, если стоять лицом к входув школу, был сарай с каким-то хламом. Я в нём ни разу не было и не знаю, что там хранилось. Он и сейчас ещё стоит этот сарай. Именно за ним я и пролезла сквозь дырку в заборе. Была не была! Я добралась всё-таки к основной цели своего путешествия.
|
 |
|
Вот она наша школа 113 ГСВГ.
|
 |
|
В это время из-за листвы на деревьях делать снимки на близком расстоянии трудно. Как показала практика, на дальнем ещё труднее. Когда-то прекрасные деревянные двери полностью замурованы, в кирпичную кладку вставлены стальные двери – всё на замках. Никуда внутрь не попасть. Сколько лет она бедная стоит без отопления, без людской заботы, в холоде и в пыли.... Красивая была у нас школа.
|
 |
|
А рядом спортзал. Стены обшарпаны, двери заколочены, на табличке – «Вход на стройку запрещён», Оказывается, это стройка. Но строительными работами даже близко не пахнет. А пахнуло на меня из спортзала сыростью, холодом и плесенью. Стёкла все разбиты, в сумраке зала можно было разглядеть кучи щебёнки, мусора, исписанные стены. Какое-то разорение, отталкивающее запустение, словно запрятанная выгребная яма.
|
 |
|
За углом школы всегда стояли бригадные автобусы, развозящие ребят по домам. Теперь всё было пусто, просматривался вид на церковь святой Марии. Ворота в заборе были заперты и крутиться на виду у случайных прохожих мне совсем не хотелось. Я вернулась на школьный двор.
|
 |
|
Надо заметить, что двор, хоть и зарос до невозможности, но его центральная часть, где растут липы всё-таки в относительном порядке. На деревьях видны следы от свежих срезов ненужных веток. Старые ветки собраны в кучу – вдали на фотографии это видно.
|
 |
|
А калитка действительно полностью заросла кустами – кажется это дикий барбарис. У нас часто уроки физкультуры проходили на свежем воздухе во дворе. Теперь и представить такое трудно. Как же я не любила физкультуру! А в тот момент готова была на любое спортивное геройство, предоставься тому возможность.
|
 |
|
Распрощавшись утром с хозяином гостиницы, пообещав приехать снова, я отправилась по Rheinsteinstrasse к главной улице Карлсхорста, теперь это Treskowallee. Она выходит прямо на универмаг и бывшую библиотеку, где на первом этаже у нас-старшеклассников, проходили дискотеки. Здание библиотеки сохранилось, только в нём теперь филиал банка, а вот того старого универмага больше нет. На его месте построен монолит с разными мелкими торговыми заведениями: продуктовый, цветочный, пара бутиков. На снимке здание больше смахивает на декорацию, если приглядеться к его фронтону - низкая постройка, словно прикрытая плитой с оконными рамами. Как на самом деле это выглядит, я сказать не могу, я так торопилась, что поначалу и не заметила такой причудливо- неестественной формы постройки.
|
 |
|
Припарковав на минуту машину, я сделала последний снимок от угла по направлению к школе. Именно этим путём от трамвайной остановки я и ходила в школу в старших классах. В маленьких домиках на противоположной стороне в нашу бытность было много интересных магазинчиков, это ведь была основная торговая улица района. Помню был ещё один обувной и ещё один магазин с игрушками. Был магазин с марками и монетами. В полуподвальчике продавались мелочи для рукоделия и большой выбор пряжи. Многие из наших мам научились сами вязать, что убивало у них время с немалой к тому же пользой.
|
 |
|
Моей целью была бригада. Ужасающе выглядит эта заброшенная и никому ненужная территория. Когда-то на этом участке была жизнь: сновали «ГАЗики», в проходную КПП входили и выходили офицеры, у калитки маячила фигура солдатика-часового. Да и прохожие попадались в хорошую погоду. День моего отъезда, вернее вылета, выдался ясным и солнечным. А вот всё остальное было только в прошлом – участок словно мёртвый.
|
 |
|
Я перешла через дорогу к КПП. Оказывается, это теперь тоже стройка, на которую взод запрещён. Ворота проржавели, всё измалёвано краской из баллончиков. В здании казармы ни одного целого стекла. Смотритель Музея Капитуляции, желая меня поразить, рассказывал, как выводили части. Ребят подняли по команде тревоги и по машинам, потом по вагонам. Куда, что, почему – никто не знал. Солдатское имущество, пара личных вещей – всё было брошено. Немцы потом рассказывали – в казармах кровати не застелены, одеяла брошены, везде личные вещи – и больше никого! Трудно себе такое представить. Но если именно так выводились войска, то как-то не по-людски это....
|
 |
|
Я заглянула в проломленную дыру в воротах. Вдаль прямой стрелкой уходят бетонные плиты. Когда-то по ним маршировали ребята-солдатики или сновали машины. Всё было начищено, выметено, покрашено и побелено. Бригада была одной из лучших. Нас то ли в 9, то ли в 10 классе возили в рамках урока НВП на стрельбище. Господи, как же тогда всё это было несвоевременно и казалось ненужным. Зачем нужно тратить вещи на такие бесполезные вещи? И в танк всех по очереди отправлял наш Виктор Иванович. Тогда мне это казалось полным бредом. Мальчишкаи, наверное, было интереснее. Но у девушек отсутствовало даже элементарное живое любопытство. От солдатиков и офицеров пахло терпким запахом ваксы и грубой кожи. В воздухе стоял нестерпимый запах, который я в те времена просто не могла переносить. Армейским запахом частично был пропитан и Карлсхорст. В школьные годы меня всё это не привлекало. Я даже порой испытывала чувство неловкости от необходимости посещать уроки начальной военной подготовки. Интерес пришёл позже. Сейчас же я не пропуская ни одной новой книги воспоминаний о Второй Мировой войне, пытаюсь представить, понять те времена. Интерес пришёл тогда, когда уже многое не вернуть. Очень жаль.
|
 |
|
И последний объект на моём пути – это военный госпиталь. Я остановилась у ворот. В этом госпитале работала в 70-х годах в инфекционном отделении моя мама. В Берлин привозили больных со всей ГДР, сюда приезжали и сотрудники посольства, и не только советского, но и дружественных в то время нашей стране государств. Сама я в госпитале бывала всего пару раз. Приходилось бывать у зубного врача, но вспомнить что бы то ни было, я не могу. А вот мама Миши Чернопятова – друга моего детства, в этом госпитале проколола мне уши, вставив вначале шёлковые ниточки. То ли руки у неё дрожали, то ли боялась она мне сделать больно, то ли уши у меня какие-то не такие, но болели они и не хотели заживать долго. Всё-таки тётя Света была специалистом не по ушам, а по женским болезням. Госпиталь сейчас не в лучшем состоянии, чем бригада.
|
 |
|
Снимок сквозь забор мне безумно нравится. Очень красивое здание и весь комплекс. Перед входом фонтан, за корпусами парковая территория. Первый этаж заколочен, а всё остальное перебито и переломано. Нет стёкол в рамах, а где-то и рам больше нет. На снимке справа у стены корпуса не хватает нижней части водосточной трубы. Когда-то на территории парка прижился настоящий козёл. Звали его Борька. Был Борька чёрный и лохматый. Появлялся, словно привидение и наблюдал за всем происходящим своими жёлтыми сатанинскими глазами. Вреда от него никакого не было. Еды из остатков столовой было достаточно. Так и жил он при госпитале, развлекая больных и медперсонал уже одним своим присутствием. Привыкнув попрошайничать и получать лакомства: сахарок, сухарики, он приставал ко всем, не взирая на чины и положение. Куда он делся, что с ним стало – не знаю. Образ такой яркий, что я не могу вспомнить, была ли я сама знакома с этим Борькой или осели знания в памяти по рассказам мамы.
На территорию госпиталя попасть совсем просто. Через КПП можно было бы пролезть внутрь. Но я уже очень торопилась. Да и что смогла бы мне сказать роскошная руина, к которой отношение я имела весьма отдалённое.
|
